[email protected]
Бывает иногда, что люди умирают.
Они умирают раньше, чем их хоронят.
Иногда они умирают не для всех, а только для тебя и это самый неприятный способ умирания, потому что лишает человека права хотя бы на скорбь.
У меня нет и никогда не было права желать, чтобы мои представления о жизни влияли на других людей, но мне не всегда надо право, чтобы хотеть, как и всем нам.
Человеку 20 с небольшим, а он уже считает себя старым, у него уже погасли глаза и он не видит никаких особенных целей, кроме проживания жизни, проживания так, как проживали жизнь родители, а до них родители родителей и далее.
Глядя на этого человека еще совсем недавно, я угадывал черты потенциального величия, а заглянув в эти сегодняшние глаза, я увидел только скуку и отсутствие того человека, которого я любил, там, за ними, где бы суть человека ни пряталась.
Я не имею права хотеть и я не имею права оплакивать того человека, которого я любил, потому что этот, новый человек, этот мой мертвец, для кого-то новорожденный, самый нужный и важный в жизни.
Мир изменчив, люди изменчивы. Так почему же я никогда не меняюсь? Почему из года в год я должен наблюдать изменения в других, они как деревья, с которых слетает листва. Только люди, в отличие от растений, один раз умирая, никогда не возрождаются, так уж мы устроены. Эти деревья живут только раз и навсегда умирают с приходом зимы. Потому что так делают все. Я вынужден ходить среди этих засохших ветвей, трогать их и плакать про себя. Я вынужден быть единственным, кто помнит, как на этих деревьях цвели цветы и распускались листья, зеленые, надежные листья жизни.
Они умирают раньше, чем их хоронят.
Иногда они умирают не для всех, а только для тебя и это самый неприятный способ умирания, потому что лишает человека права хотя бы на скорбь.
У меня нет и никогда не было права желать, чтобы мои представления о жизни влияли на других людей, но мне не всегда надо право, чтобы хотеть, как и всем нам.
Человеку 20 с небольшим, а он уже считает себя старым, у него уже погасли глаза и он не видит никаких особенных целей, кроме проживания жизни, проживания так, как проживали жизнь родители, а до них родители родителей и далее.
Глядя на этого человека еще совсем недавно, я угадывал черты потенциального величия, а заглянув в эти сегодняшние глаза, я увидел только скуку и отсутствие того человека, которого я любил, там, за ними, где бы суть человека ни пряталась.
Я не имею права хотеть и я не имею права оплакивать того человека, которого я любил, потому что этот, новый человек, этот мой мертвец, для кого-то новорожденный, самый нужный и важный в жизни.
Мир изменчив, люди изменчивы. Так почему же я никогда не меняюсь? Почему из года в год я должен наблюдать изменения в других, они как деревья, с которых слетает листва. Только люди, в отличие от растений, один раз умирая, никогда не возрождаются, так уж мы устроены. Эти деревья живут только раз и навсегда умирают с приходом зимы. Потому что так делают все. Я вынужден ходить среди этих засохших ветвей, трогать их и плакать про себя. Я вынужден быть единственным, кто помнит, как на этих деревьях цвели цветы и распускались листья, зеленые, надежные листья жизни.